— Тема психического, душевного здоровья очень актуальна. Врачи отмечают резкий рост так называемых «пограничных» состояний, что, несомненно, усугубляется неблагополучной социальной обстановкой. Все больше людей, нуждающихся в помощи психиатров и психотерапевтов. Но давайте разграничим эти понятия: психиатрия и психотерапия. Ведь сам термин «психотерапия» не так давно утвердился в отечественном здравоохранении?
— Психиатрия — это медицинская наука, которая занимается лечением психических заболеваний. Область «большой психиатрии» — психозы, в происхождении которых особая роль принадлежит индивидуально-биологическим факторам. «Малая психиатрия» — это пограничные состояния, неврозы, расстройства личности, зависимые состояния и прочее. Психотерапия — прикладная дисциплина, которая занимается лечением именно пограничных расстройств. Это лечение словом, лечение души — душой. Официально эта область медицины была «узаконена» распоряжением Минздрава СССР в 1975 году.
Душевная поддержка, утешение, успокоение, отвлечение, разъяснение — вот к чему, собственно говоря, призвана психотерапия. Метод этот очень важный. В структуре всех психических заболеваний психозы, требующие назначения медикаментозных средств, занимают 20% , а 80% — это пограничные состояния, состояния на грани нормы и патологии. В их лечении важно участие психотерапевта, причем именно такого, который имеет правильное представление о человеческой душе.
— То есть православного. Вот мы и перешли к православной психотерапии. В чем ее главное отличие от психотерапии неправославной?
— Что дало святое Православие уверовавшему психотерапевту? Четкое понимание, если говорить медицинским языком, нормы и патологии. Знание о силах души. Правильную антропологическую иерархию, то есть знание о подчиненности души — духу, тела — душе. Верующий психотерапевт понимает, что грех, греховные страсти — это та неведомая миру «бацилла», которая в первую очередь и приводит человека в состояние душевного немирствия. Зависть, гордость, сребролюбие, тщеславие… Душа, порабощенная страстями, не может испытывать мира, радости. И врачевать такую душу только «таблетками» — неэффективно, бесполезно, а порой даже вредно! Конечно, важно человека успокоить, дать ему надежду, но верующий врач укажет и на обстоятельства, которые, возможно, стали причиной душевных проблем.
…Не разговаривает дочь с матерью пять лет из-за какого-то «принципа». Истерзалась вся, всех врачей обошла, таблеток незнамо сколько выпила… А всего-то и нужно — попросить у мамы прощения! Подойти, обнять, поцеловать — и камень упадет с сердца! Или если человеком движет зависть… Что, назначим ему «успокоительные» таблеточки три раза в день?
— То есть православный врач за болезненными проявлениями помогает больному увидеть главную их причину — греховную страсть?
— Православный врач не исключает медикаментозный подход, но дополняет и обогащает его, потому что смотрит на человека в единстве его духовных, душевных и телесных проявлений. За годы своей работы, а это уже больше двадцати лет, я выделил следующие основные принципы православной психотерапии. Первое — и главное — это исповедание православной веры самим специалистом. То есть сам врач верует в Бога, подвизается в преображении своих собственных страстей, своей гордыни, своего тщеславия. Относится к душе любого приходящего к нему человека как к душе богоподобной. Второе: базирование своей деятельности на святоотеческом фундаменте. Святые отцы оставили нам бесценное наследство — просто россыпи жемчуга! В нем содержится все, что нужно для врачевания и спасения души. А третье — это так называемый фильтр. Фильтр этот — верующее сердце православного специалиста. Многие методы и направления современной психотерапии, увы, совершенно неприемлемы для православного человека. Один тибетский «учитель» еще в 1974 году говорил, что буддизм придет на Запад через психологию. Это и происходит сегодня. Достаточно зайти в любой книжный магазин, подойти к разделу «психология», и ужаснешься — чего там только нет! Всевозможные «кармические тренинги» и прочее…
Православная психотерапия использует не всякий «духовный» опыт, а именно опыт православной духовности, потому она так и называется. Поначалу вокруг этого термина было много споров, но вот несколько лет назад Свято-Троицкая Сергиева лавра издала книгу митрополита Иерофея (Влахоса) «Православная психотерапия». Эта книга все расставила по своим местам. Отрадно, что даже в последней психотерапевтической энциклопедии есть большая статья – «Православная психотерапия».
— Но это предполагает, что люди, которые к Вам обращаются, тоже должны быть верующими? Или это необязательно?
— Порог моего кабинета может переступить любой человек, и верующий, и неверующий, и представитель другой конфессии, и некрещеный, но я сразу говорю, что я специалист православного вероисповедания: не «кодирую», не гадаю по руке, не занимаюсь гипнозом…
Если человек, который узнал обо мне, прочитав мою книгу, посетив сайт в Интернете, заинтересовался, если у него есть ко мне вопросы, я готов к беседе с ним. И наша встреча, с Божией помощью, может принести добрые плоды.
— Для кого-то Ваш кабинет может стать первой ступенькой на пути к храму?
— Да, я так и говорю, что психотерапия может стать мостиком к Православию. Часто ко мне обращаются люди, которые еще не готовы на Исповедь прийти, к Таинствам церковным прибегнуть. И я понимаю, насколько велика на мне ответственность — я должен такого человека не отдалить от храма, а сделать все, чтобы приблизить к нему.
— Вы не пытались подсчитать, сколько людей из числа неверующих, обратившихся к Вам, в итоге пришли к вере?
— Как писал Тютчев: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…» Это может случиться не сейчас, не через меня, но я надеюсь, что все-таки наша встреча не пройдет бесследно, какую-то зарубку в душе человека оставит, когда-нибудь он повернется ко Христу. Моя задача — за то время, пока человек со мной, попытаться ему что-то важное объяснить, растолковать — в том числе и личным примером, добрым отношением. Порой не на все вопросы есть мгновенные ответы. Люди находятся иногда в тяжелейших жизненных обстоятельствах. «Работа» психотерапевта сродни искусству. Если Господь вложит в сердце, что сказать, то и хорошо.
— Не подменяет ли в таком случае православный психотерапевт священника?
— Я убежден, что именно верующие миряне, православные психологи, психотерапевты могут и должны вести сегодня душепопечительскую практику наряду с приходскими священниками. О соработничестве православного психотерапевта и священнослужителя прекрасно говорится в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви». Естественно, заменить священника мы не можем и не должны, но вот попытаться повлиять на человека, помочь ему, чтобы он, находясь в душевной смуте, не впал в еще большие греховные искушения, нам, с Божией помощью, может быть и по силам.
— Дмитрий Александрович, а каков был ваш личный путь к вере? Ведь, наверное, когда Вы поступали в медицинский институт, Вы не были верующим человеком?
— Не был. Но интерес к духовной жизни пробудился давно. Кафедра, на которую я попал, поступив в клиническую ординатуру Казанского медицинского института, занималась пограничными состояниями. Теми самыми неврозами, в основе которых слезы, стрессы, боль, обиды, разочарования. Все это заставило меня задуматься о духовных факторах как первопричинах душевных страданий. «Последней каплей» на пути моего воцерковления стало вот что. В 1991 году я плыл на теплоходе по Волге и как молодой аспирант читал лекции по «Психологии успеха» в каком-то «бизнес-туре» — меня взяли бесплатно в этот тур, и я рад был стараться…
— В девяностые годы это было модно — внедрение практической психологии…
— Я составил лекции, как мне казалось тогда, неплохо, может быть, в этих советах были и полезные рекомендации… Но на теплоходе вместе с нами плыл священник, и вот беседы с ним на вечерней палубе и стали той «последней каплей»…Но когда я стал воцерковляться, меня постиг жесткий кризис. Я понял, что классическая психотерапия порой диаметрально отличается от христианского подхода к душепопечению. Более того — большинство ее методов абсолютно неприемлемы для православного человеком. К примеру, гипноз, различные медитативные психотехники. Я понял, что из себя представляет психоанализ… И у меня возникло серьезное желание уйти из профессии. Но меня на это не благословили. Мой духовник сказал: «Слово-то какое замечательное — психо-терапия. Психо — душа, терапия — лечение. Давай попробуем наполнить его православным содержанием…». Сама жизнь многое мне подсказывала. Я работал в кардиологической клинике, занимался реабилитацией людей, перенесших инфаркт миокарда. Скажем: мужчина 48 лет, полон сил, обилие планов, и вдруг — тяжелейшая болезнь, инфаркт. Все рухнуло в одночасье! Тут тебе и слезы, и нежелание жить. Чем утешить такого человека? Православную психотерапию можно назвать… терапией правды. Но не нашей куцей человеческой правды, а правды Божией.
Как утешить мать, которая потеряла единственного сына, как не тем, что сказать ей, что у Бога… смерти нет?! И это — правда! У Бога нет смерти, и за сына нужно молиться. И нужно продолжать выполнять ту миссию, которую Господь на тебя возложил, пока ты жив, пока дышишь…
И вот эта правда Божия стала творить чудеса. Мои пациенты начали воцерковляться. Стали исповедоваться, причащаться…
— Можно сказать, что Вы стали в нашей стране пионером этого направления в психотерапии?
— Мне повезло, потому что я работал в клинике, в которой главным врачом была моя мама. Она тоже тогда воцерковлялась. Я, конечно, как положено, разработал программу реабилитации, которую мог предъявить официальному здравоохранению, но в ней за наукообразными фразами скрывалась именно эта «терапия правдой Божией». Я был счастлив, все это давало силы, вдохновляло.
Неоценимую роль в моей жизни, в моем становлении как православного христианина сыграло общение с митрополитом Чебоксарским и Чувашским Высокопреосвященнейшим Варнавой, тогда он был архиепископом. Клиника в Чебоксарах, в которой я трудился, находилась в нескольких метрах от кафедрального Введенского собора и резиденции владыки. Я мог прийти к нему на прием, получить напутствие, благословение. Через маму, которая ездила к архимандриту Иоанну (Крестьянкину), я получал советы и этого духоносного старца…
Еще одно событие, которое повлияло на мой профессиональный путь. Это знакомство с работой профессора-психиатра Дмитрия Евгеньевича Мелехова «Психиатрия и проблемы духовной жизни». Профессор Мелехов был сыном священника Рязанской епархии, глубоко верующим человеком. О его отеческом отношении к пациентам ходили легенды… Все эти обстоятельства и привели меня к убеждению, что в обществе необходимо формировать христианское отношение к психическим заболеваниям, развивать православную психотерапию.
В 1994 году я написал свою первую небольшую книжечку «Через страдания к свету Православия». Издал ее за свой счет небольшим тиражом и ходил по храмам, аптекам, больницам, просил разрешения оставить где-нибудь на столе несколько экземпляров, чтобы люди могли почитать…
— Вы встречаете понимание среди ваших коллег? Обретаете единомышленников?
— Сейчас их стало больше, но вообще-то мало. Сегодня даже больше верующих среди хирургов, терапевтов, чем среди психологов и психиатров. То ли не удается моим коллегам избежать искушения всему найти рациональное объяснение, то ли сама профессия накладывает отпечаток некоего «всезнания», этакой «экспансии», когда на всех людей смотрят с позиции «больной — здоровый». Поэтому порой я встречаю в медицинской среде жесточайшее неприятие своих взглядов.
— Неприятие правды Божией?
— Да. Но всем не угодишь. Потому и не удержался я в светской медицине. И в 1998 году вынужден был «отовсюду уйти». И — полетел в Иерусалим, молиться… К тому времени отец Анатолий (Берестов) открыл Душепопечительский центр, я уже с ним сотрудничал и вскоре стал принимать в этом центре. Потом по благословению отца Димитрия Смирнова вел прием в больничном храме святого мученика Вонифатия при областной психиатрической больнице. По приглашению Кипрской Церкви год провел на Кипре, мы организовали там реабилитационный центр русского прихода. Выступал на конференциях, на кипрском радио, печатал статьи в периодических изданиях. Пел на клиросе в русской церкви. Окончил в Румынии богословскую докторантуру по теме «Формирования христианского отношения к психическим заболеваниям».
— Почему в Румынии?
— Меня многое связывает с этой страной. Вот уже восемь лет крупное румынское издательство «София» издает мои книги, я читал лекции студентам богословского факультета Бухарестского университета, выступал на конференциях. Во время моих визитов проходили встречи с читателями и презентации моих книг. Чтобы лучше разбираться в богословских вопросах, окончил докторантуру в Университете имени Лучиана Благи (г. Сибиу).
— В прошлом, 2010 году исполнилось пять лет созданному Вами Институту проблем формирования христианского отношения к психическим заболеваниям. Что представляет собой Институт, чем он занимается?
— Чем занимается, говорится в самом названии. Оно может показаться несколько тяжеловесным, но полностью отвечает сути. У нас нет больших помещений и штатов — всего 12 сотрудников. Занимаемся издательской деятельностью, издано более 50 книг и брошюр, а также аудио- и видеодисков. Работает Центр православной психотерапии, консультативную помощь в нем за 5 лет получили более 7 тысяч человек. Создан веб-сайт, который пользуется большой популярностью. Я читаю лекции студентам в России и за рубежом, выступаю перед священниками и врачами. То есть мы стремимся всеми доступными способами формировать в обществе христианское отношение к психическим заболеваниям. Кстати, в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» целый параграф посвящен этому вопросу. Церковь говорит о трех важных причинах психических недугов. Это болезни от естества, болезни как следствие поработивших душу страстей и болезни как следствие демонического штурма.
— То есть одержимости?
— Да. Но это уже область пастырского душепопечения, в это вмешиваться я не дерзаю.
— Дмитрий Александрович, как Вы уже заметили, в современной психотерапии сегодня множество методик и приемов, которые могут таить в себе опасность. И они довольно активно внедряются. Как с этим бороться?
— Через проповедь Православия! Чем больше будет верующих психологов, психотерапевтов, тем эффективнее будет наша деятельность. А установка на скандал не приводит к победе. Если человек не верит в Бога и для него душа — просто сгусток нервных узлов, биологических жидкостей, то доказать ему что-либо трудно. Надо развивать православную святоотеческую психологию и психотерапию. Благо нам есть на что опереться. Деятельность православного психотерапевта сегодня очень востребована, я вижу это по письмам, звонкам, обращениям людей. Все уже «наелись» оккультными салонами, всяческими «целительницами».
— По идее, православный человек должен быть душевно здоровым. Мы знаем слова апостола Павла: «Радуйтесь!» К этой радости в Духе Святом призван каждый христианин, плоды Духа Святого — любовь, мир… Но не секрет, что и среди православных немало страдающих депрессиями, неврозами, легко подверженных унынию, тоске… В чем причина? Вера наша слаба, или есть такие болезни, когда и верующему необходима помощь врача?
— И вера слаба, и от греха мы не свободны, а лишь только идем путем борьбы с ним. Православный человек может, по попущению Божию, и заболеть, в том числе и психически. А для кого-то душевная болезнь — это путь ко спасению, Господом возложенный крест. Все мы несем тяготы, скорби. Иногда, даже не имея серьезной болезни, человек оказывается в труднейших жизненных обстоятельствах, когда ему особенно нужна поддержка, сочувствие, понимание, взгляд со стороны.
— К Вам обращаются люди с зависимостями — алкогольной, наркотической?
— Безусловно. Я занимаюсь психотерапевтическим сопровождением ремиссии. Это состояние, когда человек вырвался из наркотического угара, оставил пьянку. Но жизнь продолжается, будут в ней и скорби, и неприятности, может быть и безденежье, и обиды — как удержаться в трезвости? А с другой стороны, будут и радости — праздники, свадьбы — и здесь нужно уметь чувствовать себя спокойно за праздничным столом. Стойкий результат после отказа от наркотиков или алкоголя может появиться только через год, и нужно помочь человеку этот год продержаться.
— Как Вы относитесь к таким широко рекламируемым методикам, как кодирование, инъекции, когда пьющие «зашиваются» — на год, на несколько лет?
— Эти методы основаны на обмане и страхе. На этом можно как-то удержаться, но ведь в душе человека ничего не меняется! Несколько лет назад одна моя знакомая защитила диссертацию, и темой ее исследования были психические нарушения в период ремиссии алкоголизма. Основной контингент — «закодированные». Да, многие из них бросили пить. Но рано радоваться, посмотрим на оборотную сторону. Пышным цветом расцвели бессонница, депрессия, различные заболевания. Покаяния — никакого, стало быть, и перемен к лучшему — никаких. Кода-то ведь никакого нет! Это просто такая эмоционально-стрессовая психотерапия. Покойный доктор Довженко проводил сеанс эмоционально-стрессовой психотерапии. Человек перед этим несколько дней не употреблял алкоголь, плюс деньги платил доктору — все это создавало «эффект бомбы», а дальше обрастало легендами: «вот Вася выпил — и умер». Но эти эффекты хорошо известны, у некоторых племен в Африке описывалась смерть, когда шаман (колдун) говорил: кто украл — тот сейчас умрет. Вору становилось плохо, и он действительно умирал… Но мы ведь не в Африке, мы русские люди, у нас есть сокровище — святое Православие. Но мы порой… сидим на мешке с «золотом» и протягиваем руку за милостыней…
Иногда рассказываешь людям какие-то вещи — известные, в общем-то, любому церковному человеку — о помощи Матери Божией, святых. И люди, порой, удивляются и спрашивают: «А откуда Вы это узнали? А где об этом можно прочитать?» Дай, Господи, Руси возрождения! Дай, Господи, идти нам путем стезей Господних! Вот в этом и есть исцеление. По большому счету, в случае всех пограничных состояний сам христианский путь является терапией, сама вера исцеляет. Греческое слово «сотериа» имеет два значения: спасение и исцеление. Душа, которая идет путем спасения, становится цельной, исцеляется.
У меня есть группа больных, которые как крест от Господа несут свою душевную болезнь, и многие из них так растут духовно! Как-то пытался утешить одного человека, он инвалид 2-й группы по шизофрении. А он мне сказал: «Доктор, не волнуйтесь, то положение, в котором я нахожусь, самое спасительное для меня…».
— Недавно прошла информация о том, что в США очень многие употребляют антидепрессанты…
— Ежегодный каталог новых антидепрессантов — 3–4 сантиметра толщиной! А методов психотерапии — больше тысячи. Это немного напоминает ту ситуацию, когда в XI веке от Православной Церкви отделилась католическая конфессия, потом от католичества — протестантизм, и пошло, пошло дробиться, возникают все новые и новые ответвления. Так и здесь: не обретя «единого на потребу», психотерапия стала дробиться, пытаясь помочь мятущейся душе. Душа, покаяние, Вечная жизнь, Царство Небесное, Церковь — все это слова одного ряда, и если выйти из этого ряда, душа не лечится! Вот и начинается: одни хотят гипнозом душу лечить, другие углубляются в проблемы детства и там копошатся… Как-то за границей я задал вопрос одному психоаналитику: какова эффективность вашего лечения? На меня посмотрели с изумлением: что вы, доктор, какая эффективность? Это жизненный стиль, это процесс!
— Метод психоанализа получил распространение в нашей стране?
— Получает. Фрейду удалось так наукообразно и так, казалось бы, премудро все описать… И вот что удивительно: студенчество, врачи, психологи, интеллигенция — тысячами устремляют свой взор в сторону «наследия Фрейда», который был ярым богоборцем и покончил жизнь самоубийством.
— «Врач, исцелися сам!»
— Вот именно! У меня есть идея написать брошюру, где просто дать биографии основоположников нынешних нехристианских школ психологии. Это был бы захватывающий «триллер»! Может быть, как-нибудь и займусь.
— Как православный психотерапевт, какой диагноз Вы поставили бы современному российскому обществу?
— Ставить диагноз обществу — это очень ответственно, но почему-то напрашиваются слова: маловерие, неверие. Нам бы укрепиться в вере, нам бы быть со Христом! И себе в первую очередь этого желаю.
